testest

Теперь на XOmusic.ru

Дорогие читатели! Мы вернулись — и переехали на http://xomusic.ru.

Подписывайтесь на RSS, добавляйте в фейсбуке, твиттере и вконтакте —  здесь больше ничего обновляться не будет.

Кстати, нам сегодня ровно год, в связи чем мы упоролись вином — а вы пока можете поздравить нас.

Звуки Му – Гадопятикна

23 декабря 1916 года Марина Цветаева пишет стихотворение, вошедшее в цикл «Бессонница». Приведём его полностью:

Вот опять окно,
Где опять не спят.
Может — пьют вино,
Может — так сидят.
Или просто — рук
Не разнимут двое.
В каждом доме, друг,
Есть окно такое.

Не от свеч, от ламп темнота зажглась:
От бессонных глаз!

Крик разлук и встреч —
Ты, окно в ночи!
Может — сотни свеч,
Может — три свечи…
Нет и нет уму
Моему — покоя.
И в моем дому
Завелось такое.

Помолись, дружок, за бессонный дом,
За окно с огнем!

Семьдесят лет спустя Пётр Николаевич Мамонов во главе группы «Звуки Му» создаёт вариацию на тему, которая разворачивает возвышенную Цветаеву совсем к другим окнам.

Мамонов переделал хорошее и светлое стихотворение в высказывание просто-таки в жанре supernatural horror. Темнота у Петра Николаевича зажглась «от бизоньих глаз», двое не разнимут рук не в порыве любви, а в битве за «единый рупь». Наконец, первая строчка стихотворения превратилась в произносимое с придыханием имя чудовища — Гадопятикна. В моём дому завелось ТАКОЕ!

Вариация эта, скажем так, труднодоступная, надёжно спрятанная за мамоновскую театральщину. Стихотворение хоть и довольно известное, но всё же не такое хитовое, чтобы узнаваться по малейшему намёку. Цветаевское происхождение «Гадопятикны» нигде особенно не подчёркивалось — сами соображайте, слушатели, нечего Петру Николаевичу перед кем-то отчитываться за выполнение собственных творческих задач.

Между тем, именно «Гадопятикна» и её происхождение (а не общеизвестные алкоголические исповеди, сюрреалистические зарисовки или даже «Досуги-буги») лучше всего характеризует методы Мамонова и его место в русской культуре. Именно в русской культуре, а не, скажем, в рок-музыке. Актёр кино и театра, музыкант, поэт (вроде бы даже переводчик поэзии), большой выдумщик и просто хороший человек, Пётр Мамонов давно стал таким тяжеловесом, что можно любить и уважать его, даже не услышав ни разу ничего из «Звуков Му».

Так вот, выворачивание наизнанку классики Серебряного века, превращение её в линчевский саундтрек к «Гремлинам» — в этом весь Мамонов. Где бы он ни засветился, он играет похожую роль – такого трикстера большой русской культуры, достаточно мощного, чтобы эту самую культуру подделать, обмануть, показать с глупой или странной стороны. Как бы изощрённо это ни делалось, цель у этого, скорее, самая добрая — проверить человеческое чутьё на вшивость, на прочность, на терпимость. Любишь поэзию? Накось-выкуси!

Такую проверку Мамонов может устроить чему угодно: в (увы) самом известном его фильме, «Острове» Лунгина, из его персонажа, праведника да чудотворца, то и дело лезет бесовщина, продиктованная чем-то невыразимым в самом облике Петра Николаевича. В каждом произведении Достоевского найдётся для Мамонова свой персонаж — заумник, всегда находящий сильнейшие аргументы против религиозного сознания и, шире, вообще всех возвышенных и искренних чувств. В воскресение Лазаря веруете? Накось-выкуси!

Или вот — обращение лирического героя к женщине в песнях «Звуков Му». Ещё один мамоновский персонаж (а голос «Звуков» это тоже персонаж, а не лично Мамонов) изрыгает ругательства, отмахивается, оскорбляет: «Только не лезь ко мне со своей бесконечной едой!», «Источник заразы — это ты!», «Вчера ты дала мне, и думаешь, я в долгу», «Знаешь, что всё это значит — вся твоя самоотдача? Ноль минус один». Одна из лучших песен на эту тему называется лаконично — «Отвяжись». Но в случае чего в нём пробуждается яростная жажда любви — как в «Ремонте».

Может быть, Мамонов потому и не состоялся как великий артист в какой-либо отдельно взятой сфере искусств — нужно повсюду гениально сыграть эту небольшую, но очень важную роль. Роль недотыкомки, призывающей поджечь этот дом; роль не чёртика, но Люцифера в табакерке; роль интернет-тролля, на пустом месте провоцирующего на яростное исступление эмоций.

Это святое достоевское сомнение — залог того, чтобы вообще хоть что-то в этой реальности осмыслить. Чтобы заведшиеся в шкафах скелеты не вышли маршировать на улицу, нужно тщательно проверять все углы — не завелось ли там ТАКОЕ.

«They had no anesthetic, That joke’s pathetic» – «Renegade» Марка Э. Смита

Музыкант и журналист заходят в паб – так было положено начало этой книге. Нет ничего естественней: Марк Э. Смит – единственный, как показывает время, незаменимый участник великой британской группы The Fall – с пинтой наперевес, говорит, очень много говорит, а журналист Остин Коллинс, вооружившись диктофоном, следует единственной верной в подобной ситуации стратегии поведения, то есть внимательно слушает.

The Renegade – полная противоположность тому, что представляется типичными мемуарами рок-звезды: дотошный рассказ о собственных взлетах и падениях, непременно в хронологическом порядке, начиная с первых лет жизни, разбавленный некоторым количеством не всегда удачных шуток (эй, никому не интересно, какие дурацкие прозвища вы дали своему барабанщику во время того европейского тура). Не то чтобы Смит обходил стороной историю своей группы или не делился воспоминаниями о детстве, нет, все это в книге присутствует. Но повествование сохраняет при этом именно дух монолога человека в пабе, пусть и аккуратно законспектированного: Смит, ничуть не беспокоящийся о соблюдении хронологии, перескакивает с одной темы на другую; то вспоминает, как играл с сестрами в «японский лагерь военнопленных», когда нужно было за ними присмотреть (правила такие: сестры должны сидеть под столом и не вылезать; тех, кто посмеет высунуться наружу, ожидает мучительная смерть от рук японских солдат), то пускается в пространные размышления о футболе, то рассказывает, что хорошего показывают по телевизору (Life on Mars, например, – отличный сериал), то, заигрывая с намертво прилипшим к нему образом мизантропа со скверным характером, делится своими правилами жизни (в доме не должно быть больше трех стульев, если вы не хотите, чтобы он превратился в притон чертовых хиппи). Все это подано с исключительным чувством юмора, которое не позволяет книге превратиться в хроники ворчливого старика (вынесенная на обложку цитата из The Observer гласит, что The Renegade – самая смешная книга о музыке в истории, и это вполне может быть правдой).

Разумеется, значительная часть книги посвящена The Fall, а также теме непростых отношений с коллегами по группе (и виртуозной способности Марка от них избавляться). Одной из причин создания The Renegade, по словам самого Смита, стало его желание поделиться своей версией нескольких особенно раздутых прессой скандалов. Но линия эта, в конечном счете, настолько сливается со многими другими, что становится понятно: The Renegade нужно воспринимать не как историю одной великой группы, а как портрет человека, частью жизни которого она является. И лучшего портрета, если честно, найти невозможно.

Дарья Коляскина

Скачать «Renegade» (скан, pdf)

Бонус: Марк Э. Смит читает рождественскую сказку:

20 альбомов 2011 года от Тихона Кубова

Когда мы спрашивали людей об их итогах 2011 года, нашёлся человек, который ответил гораздо подробнее остальных; включать этот эпос в основной пост мы не видим никакого смысла, сокращать текст и чем-то пренебрегать – тоже. Итак, о своих любимых пластинках года рассказывает Тихон Кубов, вокалист коллективов J-Lobster, Won James Won и IFK.

XO Music: год 2011-ый

В уходящем году наш блог начал своё существование. С апреля мы написали больше 60 постов, получили десятки гневных комментариев (come on, hatemail!), пару раз чуть не рассорились, задумали кучу больших дел, а также охватили диапазон исполнителей от Джона Кейджа до Ланы Дель Рей и обратно.

Было бы лукавством говорить, что мы всё это время внимательно следили за тем, что происходит в музыке прямо сейчас (а особенно – здесь). У нас, конечно, есть свои фавориты, и о них мы ещё поговорим, но разводить на страницах блога полновесные итоги годы, кажется, пока рановато. Так что мы решили поинтересоваться тем, что им в 2011 году запомнилось, у других людей – у шести музыкантов и одного музыкального журналиста.

Куча-мала: как изменится музыкальная индустрия? Кулик vs. Троицкий

«Куча-мала: как изменится музыкальная индустрия?»

1. Дисклеймер; Александр Горбачев (Афиша) vs. Борис Барабанов (Ъ)
2. Игорь Тонких (ГлавClub, Ikra) vs. Алексей Паперный (Мастерская, Китайский летчик Джао Да)
3. Аркадий Кулик (thankyou.ru) vs. Артемий Троицкий

Кулик: Я отвечал на вопрос «что бы я назвал самым важным для того, чтобы стать популярным», а не на вопрос «как можно оценить музыканта». Это карта метро Лондона, на ней линиями отмечены разные музыкальные стили, а на станциях отмечены артисты, которые внесли что-то новое или сочетали какие-то жанры. На мой взгляд, у каждого поколения есть свой певец, и чем ближе человек к своему поколению, тем более он популярен.

Троицкий: Это картина Васнецова «Аленушка». На самом деле тут должны были быть две Аленушки. У Бори Барабанова была любимая песня «Аленка» — вот там как раз была фраза «две Аленки». Одна вот эта Аленка — XIX века, вторая Аленка — шоколад «Аленка».

Какое это имеет отношение к популярности? Я считаю, что, во-первых, вот эта Аленушка символизирует силу глубокого человеческого переживания. Эта девушка испытывает глубокие чувства. Глубокие чувства можно испытать только по отношению к очень любимому музыканту. Если любимый музыкант не просто проскальзывает как лапша «Доширак», значит, он популярен. И второе — это шоколад «Аленка». Шоколад «Аленка» — это бренд. То есть критерий популярности артиста — это его брендовость. Его миф, то, насколько он сумел создать вокруг себя какое-то энергетическое поле. При этом вовсе необязательно, что этот бренд хороший, потому что есть бренды, от которых разит, и нужно от них бежать подальше. Вот, например, вспоминали Стаса Михайлова — на Западе на самом деле тоже полно таких. Я скажу: Майкла Джексона всегда терпеть не мог, как и группу Queen. Ну слава Богу, оба уже закончились давно.

Это все тоже были бренды, очень мощные и популярные. А по поводу концертов — я, наверное, согласен со всеми предыдущими ораторами.

Кулик: Мне не удалось отличиться ответом на этот вопрос. Пользователи – все, кто потребляет музыку.

Троицкий: Моя картинка призвана символизировать то, что, в общем-то, никто ничего музыканту не должен, в том числе и платить. Деньги должны по идее валиться на музыканта с неба или из космоса в качестве каких-то приятных бонусов к тому прекрасному занятию, которым он занимается.

Дело в том, что я вырос и был воспитан в той среде, когда на музыке — по крайней мере на хорошей музыке, а не на этих песнях советских композиторов — заработать было невозможно. Никто из моих старых ветеранских рок-н-ролльных друзей о заработках не думал вообще — ни Гребенщиков, ни Цой, ни даже Макаревич. То есть это вообще не было для людей мотивацией. Мотивация была иной и разной. Например, «не могу молчать», или «хочу отпороть как можно больше телок», или что-то еще. Вот эти правильные мотивации создавали вдохновенную музыку. Деньги появились намного позже. Ни к чему хорошему это ни привело.

Куча-мала: как изменится музыкальная индустрия? Тонких vs. Паперный

«Куча-мала: как изменится музыкальная индустрия?»

1. Дисклеймер; Александр Горбачев (Афиша) vs. Борис Барабанов (Ъ)
2. Игорь Тонких (ГлавClub, Ikra) vs. Алексей Паперный (Мастерская, Китайский летчик Джао Да)
3. 3. Аркадий Кулик (thankyou.ru) vs. Артемий Троицкий

Паперный: Солдаут, то есть скорость, с которой продаются билеты на концерт музыканта. Иногда это происходит, как известно, за несколько секунд. Но есть музыканты, которые популярны долго. Блокбастер выходит и собирает в первую неделю огромные деньги, а потом не собирает ничего. Фильмы Бергмана собирают очень долго и в результате – больше, чем какой-нибудь блокбастер. С этой точки зрения я говорю и о такой популярности — растянутой во времени. Вот Одри Хепберн, которая на часах — отличный пример такой популярности.

Тонких: Наверное, доход от концертов сейчас – главный критерий. Еще пять лет назад многие думали, каким же будет музыкальный бизнес, сейчас понятно, что основа его — это концертная индустрия. Плюс небольшие доли — доходы от рекламы, атрибутики и распространения в интернете.

Паперный: Очень выросли цены на концерты, мне кажется.

Тонких: Поэтому, возможно, и выросли — все вынуждены компенсировать потерянные доходы.

Паперный: Ну понятно, у нас всех одинаковые ответы, тут очевидно, что публика.

Тонких: Я бы просто сказал чуть шире — потребитель. Если говорить в первую очередь — фэны. В меньшей степени – доходы от рекламы, от каких-то корпораций. Когда потребителем продукта является не конкретный человек, а некое сообщество.

Паперный: Совершенно верно было сказано, что в связи с интернетом, в связи с отсутствием продаж пластинок и прочего доход от концертов — это единственно реальный, живой и самый правильный способ зарабатывания денег.

Паперный: Немного самопиара.

(все смеются)

Тонких: Совсем недавно по этому поводу была в «Афише» статья Дугаева по поводу пост-пост-пост-эффекта, когда все эти рекомендательные сервисы, которые основаны на подсчете и сравнении мнений потребителей, превращаются в значительной степени в фейк. Мнение экспертов все равно будет в этой ситуации доминирующим.

Куча-мала: как изменится музыкальная индустрия? Горбачев vs. Барабанов

«Куча-мала: как изменится музыкальная индустрия?»

1. Дисклеймер; Александр Горбачев (Афиша) vs. Борис Барабанов (Ъ)
2. Игорь Тонких (ГлавClub, Ikra) vs. Алексей Паперный (Мастерская, Китайский летчик Джао Да)
3. Аркадий Кулик (thankyou.ru) vs. Артемий Троицкий

https://www.facebook.com/kuchamala

«Куча-мала» — это, как объясняют ее модераторы — Мария Привалова и Петр Мансилья-Круз — особый формат дискуссий, посвященных различным творческим индустриям. Участники заранее отвечают на один и тот же вопрос с помощью картинок, а затем уже во время обсуждения объясняют свой выбор, дополняют и обсуждают мнения друг с другом.

В мероприятии под названием «Музыка для чайников. Как изменится музыкальная индустрия?», которые прошло в «Гараже» 6 ноября, участвовали: Борис Барабанов (Ъ), Александр Горбачев (Афиша), Аркадий Кулик (thankyou.ru), Алексей Паперный (Китайский летчик Джао Да, Мастерская), Игорь Тонких (Ikra, ГлавClub) и Артемий Троицкий.

Сегодня мы публикуем первую часть обсуждения. Участники — Александр Горбачев и Борис Барабанов.

Горбачев: Очевидным образом в настоящий момент все былые критерии так или иначе размылись. Есть продажи дисков, есть количество скачиваний, есть количество просмотров на YouTube, количество лайков на Facebook — все, что угодно. Но сейчас единственный реальный, показательный, убедительный и объективный критерий — это количество людей на концертах, которые готовы заплатить свои деньги за то, чтоб послушать эту музыку живьем.

Барабанов: Да, у меня тоже такой ответ был. То есть все можно получить бесплатно от музыканта, кроме его живого выступления, причем еще в виде какого-то шоу. Вот это единственная вещь, за которую надо платить. Поэтому, если люди платят собственные кровно заработанные деньги, это и есть символ популярности.

Горбачев: Ну, у меня в данном случае, на самом деле, это антипример. То есть никто не хочет, чтобы этот нехороший человек, который хочет всех посадить, платил музыкантам, и понятно, что платить музыканту должен слушатель — так или иначе. И, кстати, так всегда и было; просто сейчас, в силу всех этих технологических изменений, о которых, я думаю, все присутствующие знают, эта схема в большинстве случаев упростилась. То есть сейчас возможно устроить так, что между музыкантом и слушателем не будет никакого посредника, который будет себе забирать 90% денег. И, таким образом, с помощью концертов или каких-то интернет-сервисов слушатель, собственно, платит музыканту напрямую. На самом деле, с помощью интернет-сервисов даже в большей степени напрямую, потому что на концертах еще промоутеры, площадка…

Барабанов: Я бы хотел сказать, что Алексей Никитин — он хороший человек.

Горбачев: А я так не считаю.

Барабанов: Ну, так сложилась его жизнь. Вот, Алексей Никитин увидел необходимость в том, чтобы подать в суд, если я не ошибаюсь, на несчастного юзера сети «Вконтакте» за то, что он разместил там нелегальный контент. Но при этом тот же Алексей выпустил миллионы дисков молодых групп в свое время, которые никак не продавались, и эти люди получили в итоге по копеечке денег.

Russian Milestones: The Ganelin Trio — Catalogue: Live in East Germany (1980)

Наш джазовый автор Александр Федотов начинает свою рубрику о лучших джазовых альбомах, сделанных российскими и советскими музыкантами – Russian Milestones.

Download (rutracker.org)

free jazz / avant-garde jazz

Одной из наиболее неприятных особенностей среднего отечественного джазового слушателя, да, пожалуй, и вообще более или менее продвинутого любителя музыки, является категорическое нежелание признать возможность появления в нашей стране иной музыкальной культуры, помимо академической. К существовавшим в СССР, а затем и в России поп- и рок-культурам всегда относились с порой довольно обоснованными опасениями, а советский и российский джаз давно и прочно ассоциируются с Олегом Лундстремом, Алексеем Козловым и Игорем Бутманом, которые, будучи сами по себе одаренными музыкантами, редко выходили за рамки того, что уже многократно было освоено иностранным джазом. Появление такого предрассудка связано, прежде всего, с отсутствием в России какой бы то ни было индустрии музыки, не попадающей в формат популярных радиостанций.

Еще более посвященные меломаны (или, как выразился один из авторов данного блога «опытные снобы») опасаются того, что все попытки отечественных музыкантов сказать новое слово в таком, как им представляется, чуждом для русского культурного поля жанре, как джаз, могут обернуться в лучшем случае провокацией. Основания для этой позиции, безусловно, имеются: достаточно вспомнить хотя бы знаменитое выступление Сергея Курёхина на телепередаче «Музыкальный ринг», на котором были представлены далеко не однозначные композиции, подкрепленные эпатажным внешним видом исполнителей, а также их искрометной иронией и пылким энтузиазмом в «полемике» со смущенными зрителями. Объяснение такого рода провокациям кроется в двух обстоятельствах. Во-первых, в силу труднодоступности записей и невозможности выезда за границу, советские джазмены не могли в полной мере опираться на все то, что происходило с джазовой традицией по обе стороны Атлантического океана, и вместо этого им приходилось обращаться к опыту первой волны советского авангарда, во многом провокационной по своей сути. Во-вторых, авангардный джаз в России особенно развился в 80-е годы, когда были весьма популярны идеи Джона Зорна, наложившие свой отпечаток.

Несмотря на все это, я беру на себя смелость утверждать, что отечественный джаз — это не только попытки вернуть чужое прошлое и далекие от музыки постмодернистские эксперименты.

Коллектив, о котором пойдет речь, сыграл, наверное, самую важную роль в советском фри-джазе.

Это — трио Вячеслава Ганелина, или ГТЧ (слева-направо): Владимир Тарасов (барабаны, перкуссия), Вячеслав Ганелин (фортепиано) и Владимир Чекасин (всевозможные саксофоны, кларнеты и всё им подобное). Корни коллектива восходят к 60-м годам, когда каждый из музыкантов жил в разных уголках СССР: Ганелин — в Вильнюсе, куда в 1951 году переехал с родителями из Москвы, Тарасов — в Архангельске, а Чекасин — в тогдашнем Свердловске. Все трое с детства жили джазом и прошли весьма тернистый путь, чтобы научиться его играть. Владимир Тарасов в своей книге [Здесь и далее: Тарасов В.П. ТРИО. — М.; Новое литературное обозрение, 2004] рассказывает, что все их джазовое образование заключалась в том, что они слушали ночную радиопередачу «Voice of America Jazz Hour», которую вел знаменитый американский продюсер Уиллис Коновер, и записывали с магнитофона на нотный лист джазовые пьесы, часто додумывая то, что не смогли услышать сквозь помехи. Тарасов считает, что это, во многом, обусловило самобытность их музыки: «Как ни странно, незнание оригинала очень помогло нам. Мы интуитивно чувствовали, что чего-то не хватает, и сами пытались домысливать это «что-то»; иногда совершенно в другом направлении. Наше желание познать было огромно и неистребимо, и это весьма стимулировало нас творчески, заставляя наши мозги работать».

Почти двадцатилетняя история коллектива началась в 1967 году, когда Тарасов, устроившись в оркестр Литовской филармонии «Огни Немана», переехал в Вильнюс и познакомился с Вячеславом Ганелиным, который тогда учился на последнем курсе местной консерватории и был уже известным в джазовых кругах пианистом. Тогдашний Вильнюс был своеобразным местом концентрации свободолюбивой интеллигенции, а центром культурной жизни в нем было знаменитое кафе «Неринга», где Ганелин с Тарасовым выступали почти каждый вечер в составе нескольких коллективов. Их аудиторией были столпы тогдашней литовской культуры: художники, архитекторы, писатели, поэты и композиторы. Навещал «Нерингу», когда бывал в Литве, и Иосиф Бродский, посвятивший жизни тогдашнего Вильнюса цикл стихов «Литовский дивертисмент». Интересно, что Вильнюс и сейчас остаётся одним из важнейших городов на джазовой карте Европы — во многом, благодаря Вильнюсскому джазовому фестивалю и лейблу NoBusiness Records.